Поветлужье - Страница 71

- Хитер ты, - прищурился Трофим, - однако на такую хитрость я согласен. Токмо пригони своих к концу дня на выучку. Мы со старшими дружинными покажем им, как меч в руках держать, да погоняем, абы ночами спали, а не по лесам разгуливали... А то ладно меня разбудили, Свару то прямо с бабенки какой-то сорвали... Немудрено, аже он те такой урок устроил, что ноги еле волокешь.

- Да он каждый день меня так изводит, ты то к вечеру только полировку на меня наносишь для крепкого сна.

- Хе... - хмыкнул Трофим, - то-то я смотрю, аже ты внимания вдовицам нашим не уделяешь. Али скажешь, что тебе их пламенные взгляды в диковинку? Али не устраивают тебя чем? Так девиц в веси много, перебирай хоть до твоей морковки заговенья... И дитё лишним не будет, землицу тут поднимать и поднимать, да и в старости будет кому воды поднести...

- Вот насчет этого я как раз и поговорить хотел...

- Да тут не говорить надо, а по кустам шукать, як Свара, - скорчил издевательскую рожу Трофим, - он там своих суженных кажную ночь находит. Али не работает что у такого воя, как ты?

- Не беспокойся, воевода, на этом поприще я тебя не подведу, - постучал Михалыч костяшками пальцев три раза по лавке. - Я про другое с тобой хотел поговорить... Смотри, какой расклад выходит. Переяславских и трех сотен не наберется, считая детишек, а отяков уже за четыре сотни, да еще прибавление ожидается, после того, как они заявили, что святыни свои в новую весть унесли, так?

- Оно так, вестимо, да мы на коне, - встрял в разговор Радимир. - Под нас они пошли, мы верховодить в этом... как ты рек то... раскладе будем. Да и селим мы их вперемешку с нашими, обиды никакой не чиним, что за волнения у тебя?

- Как бы не привело такое житье к загниванию, - задумчиво повертел в руках Михалыч подобранную веточку, - был у нас ученый человек, жизнь разных народов он изучал и понял, что многие из них проходят в развитии своем несколько шагов али ступеней. Сам про то я не знал, Вячеслав наш рассказал как-то... На первом шаге обосабливается тот народ из какого-нибудь племени, свои традиции у него появляются, язык иногда меняется... Живет себе и живет в соседстве с остальными, а потом как обухом по нему и начинают у него много таких людей рождаться, которые не могут по прежнему жить. Вячеслав пассионарностью такое свойство называл. Когда их еще мало, это благо для народа. Они что-то новое делают, народ в единый кулак собирают и прочее всякое. Но потом растет число их и становится тесно им друг с другом, начинают они людей за собой звать неведомо куда. Иной раз войной на соседей идти, а то и у себя свару в доме учинять. И великие дела сотворить могут, как тот же Цезарь или Александр Македонский, а могут и худые - извести свой народ под корень. А потом сходит число этих людей на нет, и если успели они создать к этому времени что-то сильное, то дети их еще много лет живут этим. Но всё хорошее всегда кончается и всякое великое тоже рушится. И очень далекие потомки становятся слабыми и уже живут, как вот те отяки - в ладу с природой, охотятся, рыбалят, но ничего такого, что удивило бы окружающий их мир, создать не могут. Пока опять таких людей не станет много, да это очень редко случается... И мыслю я, что русский народ, ну... руських людей али русинов, как люд Киевский Руси называют, скоро это и ждет. И чаще всего такое происходит, по моему мнению, когда племена разные одним народом жить начинают. Силой ли или доброй волей. Те же словене, поляне да древляне под Рюриковым семенем соединились, и сильная Русь пошла с этого. У нас это называлось - гены перемешались, а у вас как назвать - не знаю толком... А! Самую мощь от разных племен берут эти пассионарные люди, и она возрастает от этого в них многократно. Токмо надо, абы народы эти равные были, либо тот, кто духом сильнее и числом бы поболее был. Чтобы не растворилась мощь эта в слабости многочисленной.

А теперь худо на Руси становится, и людишки на полунощь бегут, да чуть к восходу заворачивают. А тут меря, мурома, мещера, да чуть отличные от них отяки, мордва да черемисы. И первых трех достаточно, чтобы новый толчок дать Руси. А уж с остальными такое может начаться... - Михалыч покачал головой и задумчиво стал ломать ни в чем не повинную веточку.

- О чем задумался, Иван? - прервал паузу в монологе полусотника воевода. - Мы с Радимиром прямо заслушались. К чему речь свою вел?

- К тому, абы не раствориться в отяках нам, да в другом народишке, что к нам прибиться может, - задумчиво ответил Михалыч, - стараться надо бегущий с юга Руси народ к нам сюда поворачивать. Да и нужны нам людишки, ой как нужны для дел наших... И еще раз на вопрос твой про игрища отвечаю - без этого не защитить нам люд сей.

- Так не токмо в Суждаль да Рязань они бегут, и на заход солнца уходят от разорений половецких, да раздоров княжеских, - добавил Радимир. - Как тех то повернуть, да чем заманить то их?

- Не знаю я, ничего пока не знаю, - покачал головой Михалыч, - но часть доходов с торговли на это бы пустить надобно.

- Да пустим, коли будут они, - с сомненьем посмотрел на полусотника Радимир. - Токмо жуть меня берет от той дали, куда ты заглядываешь. Обычный людин годом живет, мы с воеводой чуть далее смотрим, а ты как бы не века проживаешь в мыслях своих... Уж не из тех ли ты людей, аже жить не хотят по-прежнему?

- Воевода! Мнится мне, гости новгородские торговые идут с низовьев, на их ушкуй оснастка похожа. Зазовем али нет? - Петр прервал разговор, протиснувшись через калитку в тын.

- Давай, токмо дружинных всех подними и на боевой лад их настрой. Гости с Новгорода разные случаются, - кивнул Трофим, вставая с лавки, - а мы покамест ополоснемся у колодца и встречать выйдем.