Поветлужье - Страница 46

- Нет... Из полуденной страны, сказывают, лепешки железные везут, не упомню как они прозываются. Из него узорчатые мечи и куют... Мыслил я, что такие мечи это есть харалуг.

- Можно и харалужными прозывать, а те, что слоями куются, дамасской сталью еще кличут... А у меня... в отечестве... те лепешки называли вутц, а железо то булатом. Я тонкостей в названиях не понимаю, да и дело то не в этом... Так вот, в той полуденной стране сразу такой металл делают узорчатый, а не просто проковкой да сгибанием. И получается он даже еще крепче... А дело в том, что сталь там варят в тигле... Горшки делают из огнеупорной глины. Из такой, к примеру, какую мы для кирпичей искали... Засыпают туда шихту... ну тот же уголь с рудой хорошей, без примесей, закрывают крышками с дырками для отвода газа, ставят их в печь на угли, можно вперемешку с гравием каким и засыпают их тем же вровень с крышками. Дутье опять же сильное нужно, для того, чтобы расплавить все в этих горшках и варят их так долго, как тигли эти выдержат... Шлак то, сок по твоему, наверх поднимается, а булат внизу остается... Самый узор на дне получается, как тигель разобьешь. Только сначала его правильно остудить надобно, чем медленнее, тем лучше... А потом еще и отжиг ему дать при тысяче градусов... ну, когда цвет, как солнце закатное у получившегося бруска металла будет. Тогда узор сильнее проявится. И ковать опять же особым образом надобно, чтобы кристаллы не разбить... А! Вот про них я и забыл сказать. Отчего крепость то у булата появляется? Когда он остывает, то в металле образуется кристаллы такие, а вокруг еще собираются помельче, да покрепче. На срезе или сломе это видно... Эх... слова то умные я тебе накидаю, только вот от этого ты лучше меня не поймешь... Да я и сам тут только вершков нахватался...

Любим неожиданно посерьезнел лицом и, обернувшись в сгущающейся темноте к Николаю, поклонился тому в пояс, коснувшись рукой своих сапог и показывая свое знание родословной собрата по ремеслу:

- Благодарствую за науку, Николай, сын Степанов, век не забуду.

- Да что ты, в самом деле, - аж цокнул от досады Николай, - я же тебе только словами все обсказал, а делать то вместе придется, и намучаемся мы еще с тобой сколько...

- А ты не относись к сему знанию, как к никчемному, - выговорил сотоварищу Любим, - то благо для нашего рода, аже делишься ты всем что, знаешь. А отцы наши по крупицам собирали такие слова. Ты такой кладезень имеешь, аже пересказывать из уст в уста надобно и на грамотах писать, абы не потерялся бы в веках он... И хранить пуще зеницы ока в роде нашем... Так каким путем мы булат то варить станем?

Так хитро, не скрываясь, прищурился Любим, что Николай, не выдержав, расхохотался:

- Третьим, третьим способом... В роде он грамотки оставит, кхе... Дай продышаться, уморил... Первый способ долгий, второй сложный, а вот третий нам подойдет. Чугун мы с тобой, считай, получим. Будем из него булат варить в тигле, но добавляя туда железную стружку... Температура для плавления чугуна поменьше нужна, значит и угля тоже, да и от лишнего передела в сталь избавимся. Правда булат похуже получится, но нам хоть его сделать для начала, а далее видно будет... Давай ужо, топай к костру, выведывальщик, варевом да травками оттуда так тащит, что, как говорится, кишка кишку колотит по башке...

***

Сотник Ибраим медленно прохаживался около шатра, постукивая свернутой плеткой по голенищам сапог. Солнышко как раз поднялось за речкой над верхушками деревьев и начало ласково пригревать освобожденный от шелома затылок, поблескивающий ранней плешью. Это через два-три часа разогреется, и пот потечет градом, впитываясь в поддоспешник. А пока... лепота. И плавные благостные мысли словно сами рождаются в голове:

- Эхе-хе... скоро должна прибыть лодья с низовьев, а там уж и другие воины подоспеют с живым товаром из лесного схрона. А когда он прибудет в Булгар, то умм... - причмокивание само родилось на устах Ибраима, - у всех его завистников челюсти отвиснут. Пять десятков отборных молодых женщин и сильных мужчин готовы для перевозки на невольничий рынок. А к ним будет еще несколько десятков русых красавиц, которые попадут в гаремы булгарских вельмож или даже еще дальше в полуденные страны, где особо ценятся светловолосые рабыни. Больше уже просто не вместится в лодьи... Хорошо. Тогда уж он всласть заживет в окрестностях Буртаса, ну... сначала нужно, конечно, отдать долги советнику князя, который принял участие в уговорах вышедшего в отставку сотника совершить сей благостный поход, обеспечив звонкой монетой, а потом... Потом посвататься к его дочке, прекрасной Хаан... и жить припеваючи, за могучей спиной нового родича. Ха... только бы пришел поскорее этот вечно ворчливый десятник Алтыш. Как он надоел своими придирками к новой вере и могучим булгарам, вечно вспоминая, какие были у нас великие предки... Было, все было, но ходили и под хазарами, придет время, уйдем и из под булгар, нужно только подождать... А пока надо жить, жить сегодняшним днем и получать от жизни удовольствие... Да, Алтыш... одно воспоминание о нем может испортить радужное настроение. Ему был дан крайний срок придти сегодня в полудень, даже если он никого не поймает. Не поймает!... Да после этого он и часа в десятниках не проходит, найдется кому заняться такой... приятной работой, как поимка невольниц... Сладких, мягких, податливых... хм, через некоторое время, конечно.

Грезы сотника были прерваны подбежавшим дозорным. Но Ибраим не обиделся на него и никак не наказал. Ведь тот ему принес радостную весть. Наконец то идет лодья.