Поветлужье - Страница 80

- И что же ты хорошего нам приготовил? - поглядел с сомнением на него Радимир.

- Да вот привыкнуть никак не могу, аже поселение ваше вы весью величаете, а новое место называете новой весью. А отяки, так те вообще, верхним, средним, да нижним гуртом свои селения кличут. Как бы названия им придумать?

- О! То дело, - цокнул языком воевода, - токмо мы на названиях не сошлись поначалу, да и весь была одна, от чего отличать то? Надумал, поди, что?

- Ну... предложить хочу. А уж далее на сходе решайте, - Михалыч лучился довольством, будто предложение его было поважнее дел, им свершенных. А может и так, все-таки названия те, возможно, останутся с людьми навсегда, унося с собой в даль веков частицу его души. - Эту весь Переяславкой назвать. Вроде по делу и старое место напоминает. А новую весь Сосновкой. Уж больно сосновый бор там красивый, посмотришь вдаль - лес прозрачный, чистый от кустарника, сердце замирает, когда солнечный луч тебе в глаз светит сквозь хвою и небо такое синее-синее на фоне зеленых иголок... Ну, это... расчувствовался я, конечно... Железное болото же предлагаю просто Болотным прозывать. Нечего для супротивников возможных слово железо называть. Пусть не знают до поры, какие дела у нас тут твориться будут. Как вам такой расклад?

- А что? Добрые названия, а для нашей веси и вовсе памятное, - зачесал под бородой воевода, - старое то не прижилось. Неклюдовкой главная весь общины прозывалась. По Неклюду, ее основавшему.

- Вынесем до суда на сход, - согласился Радимир, - а отяцкие для нас как назовешь?

- Да не дело сие без них то, - засомневался Михалыч. - Будут от их общин люди на суде, так и спросим, да и наши отяки с Сосновки слово скажут, тем более что нижний гурт все одно за нами остался. Уж его то как-то обзовем.

- А детишки то как, ожили ли опосля тягот своих? - поинтересовался Радимир. - Остальных то лекарь не пускает, вон гонит, со знахаркой отяцкой закрылся, и таинства над сборами травяными творят. И мне дюже непонятное отвечает. С тобой же словом нет-нет, да перемолвится.

- Тимка оклемается, то Вячеслав точно сказал, - Михалыч поморщился от нахлынувших воспоминаний. - Крови он много потерял, ребра поломаны, но молодость свое взяла, а заражения крови, ну... той же огневицы нет. Спасла его Радка. Приходить в сознание начал понемногу. Травами его поят, навар мясной давать начали, дай Бог, поправится. А вот с девчушкой худо пока. Знахарка ее первым делом в баню отвела, хоть и вырывалась она, да смотрела ее там долго. Вячеслав ей всё травы носил, да советы какие-то давал. Не было насилия-то, то ли не смог Слепень на ушкуе при всех, то ли оставил как сладкое на вечер, шли то с низовьев часа три-четыре всего. Однако избил крепко.

- Так купец то сам кричал о том... - недоуменно воззрился на полусотника воевода.

- Слова то были, абы побольнее нас задеть. Вот и задел, себе на беду. В любом случае, попытку сделал он. Сопротивлялась она крепко, видать, ноги то расцарапаны все, а лицо, так вообще один синяк. Однако по женской части в порядке все. А вот насчет душевного здоровья сказать ничего пока не могу. На несложные вопросы начала отвечать, но в основном молчит, да в точку смотрит. Что уж там у них случилось, понять сложно, да только трое прибитых буртасов сами за себя говорят. Про Антипа то слышали?

Воевода кивнул головой, но Радимир, пропустивший эти события, живо этим заинтересовался. - Что с ним?

- Живым его охотники, что на лодье с Ишеем в низовья спускались, обнаружили, токмо качает всего и рвет постоянно. По голове сильно ударили. Ну да ничего, живой и то ладно. С дочкой сидит, точнее, лежит рядом с ней. А Любима да Николая лекарь наш почти сразу прогнал, дал только поглядеть разок и все. Помочь не помогут, а дело свое застопорили, - Михалыч стукнул себя по лбу. - Забыл передать, что Николай то говорил. Сказывал он тебе, Трофим Игнатьич, что до конца июля... тьфу, серпеня, не управятся со всем, как ты наказывал. Уж больно сложно все получается, никакое малое дело до конца нормально не закончишь, пока домницу не пустишь, а она от кирпича зависит, да от колеса, что меха качать будет. Кирпич тоже на колесе завязан, оно для плинфы глину мешает, а колесо ломалось уже раз без железных деталей. Николай же всему не учился, книги токмо читал. Бить его сильно не будешь, спрашивает?

- Да пусть его, - мрачно улыбнулся воевода, - лишь бы когда закончил все свои измудрения. Тот срок другим людинам при других временах назначен был. Ныне изменилось всё, да и мы сами. Число тех же придумок умножили. К вересеню бы что-то получилось, торговать в самый раз отправиться бы.

- Кстати, Тимка, шельмец, знаете, что нашел? Николай сказывал, что не известняк в его мешке оказался, а доломит. По мне, так разницы нет, тем более Степаныч говорил, что похожи они и иной раз не разберешься на ощупь, что за камень. А вот для того, чтобы печь выложить изнутри, в роли огнеупорного кирпича доломит в самый раз будет. Только обжечь его надо вроде... Кстати, людишек бы ему для помощи, в первую очередь, чтобы плинфу делать, - вопросительно посмотрел Михалыч на Трофима.

- Да откель я возьму их, - пожал плечами тот, - плотники частью на болоте Николаю помогают, частью на постройке веси новой, Сосновки, как ты ее обозвал. Лес заготавливают, да заодно место под огороды расчищают. Бабы ихние копают, да корчуют, а людины да дружинные твои срубы ставят. Все при деле. У нас... в Переяславке, такоже пора горячая. Сенокос да жатва на носу. Нет никого. Через месяц, мнится мне, с Сосновки люди освободятся частью.

- Поздно то. А пацанва отяцкая? Вот бы в помощь направить Вовке с ребятами. Заодно и обучение он вести бы мог. А захотят, так их вместе и воинскому делу обучать можно было бы, - закончил свою мысль полусотник.