Поветлужье - Страница 3

- Это Тимка то? Ты чё, пап? Это я могу... эээ... сболтнуть что-то ради красного словца. А Тимка и раньше всегда правду в глаза любому мог сказануть, а уж после смерти своей матери зарок дал. Сказал, что с этого момента смысла ему нет что-то привирать, даже если за правду накажут. Мол, хуже чем сейчас, точно не будет. Он, по-моему, даже специально нарывается...

Тимка действительно нарывался. К примеру, в школе, если учителя замечали любой непорядок в классе, то знали, что могли обратиться к нему, и если тот принимал участие в оном беспорядке, то всегда сознавался, не закладывая, однако при этом остальных. А после этого беспрекословно шел убирать битые цветочные горшки и стекла, оставляя дневник на столе учителя. А если участия не принимал, а наказывали при этом невиновных, то подстерегал зачинщиков на улице и до кровавых соплей, своих или же юшки соперников, убеждал тех поучаствовать в принятии наказания. Всеми вокруг это называлось обостренным чувством справедливости, а сам Тимка говорил, что ему так легче.

- А кстати, что ты еще в коляску набросал? Домой заезжал никак? - спросил Вовка.

- Угу, заезжал. Картошки еще взял - в золе напечем...Ну и набор для ушицы, - ухмыльнулся отец, - лук, чеснок, морковь, да соль... В любом случае супчика похлебаем, что бы там Тимка не обнаружил... Бл..ин.. едрена Матрена, - подбросило на лесной колдобине несовершенное транспортное средство.

- Зажигалку взял? - прокричал Вовка на ухо отцу, в очередной раз подскочив на кочке. - А снасти? Лески, крючки?

- Даже лучше - вон сеточка капроновая лежит, бреднем пройдемся. А НЗ - топор, одеяло, зажигалка, ложки, кружки, бут... ну... все нужное, всегда там валяется...

Семейный "тарантас" наконец выполз к небольшому оврагу, за которым расстилался густой смешанный лес. Пахнуло свежестью, еловыми ветками, терпким настоем прошлогодних прелых листьев... и вонючей гарью, облако которой медленно догнало ездоков и накрыло удушливым покрывалом.

- Собирай все вещи в мешок, - прокашлялся отец, - да привяжи крышку к котелку и сунь его в пакет, а то будешь потом свои макароны, или что там у тебя, со стенок рюкзака собирать... Ага, давай его сюда. Одеяло сверху накидывай. Тебе вон ту сумку. Всё, потопали...

Пробирались Вовка с отцом часа два. Упавшие деревья перемежались крутыми овражками, покрытыми прелыми листьями, скрывающими мокрую глинистую почву, ноги разъезжались, теряли опору, и Вовка пару раз соскользнул в ручей на дне одной промоины. Ботинки были уже покрыты толстым слоем грязи, не желающей отчищаться на трухлявых сучьях, разбросанных по краям тропинки. Да уж какой там тропинки. Она еле угадывалась, несмотря, что недавно здесь проходили несколько человек. Только по кое-где обломанным веткам, примятой траве, и одной, не до конца истлевшей пачки из-под сигарет можно было угадать, что человек когда-то ставил свою ногу в этом мрачном месте. В остальном же, лес вызывал впечатление нетронутой кучи валежника, собранной неведомыми силами в одном месте. Вдобавок сия куча была приправлена сочащимися влагой мхами, поросшими на сгнивших на корню деревьях. Даже обычной живности почти не было, словно звери тоже избегали давящей мрачности бурелома, только неугомонные сороки стрекотали где-то по верхушкам деревьев, да мелькнула раз заячья спина в кустах.

- Ну все, скоро выйдем, вот уже просвет... вон и Николай. Эх, твою дивизию... Михалыча нам только не хватало...Он, конечно, мужик правильный, договориться с ним можно почти завсегда, но уж если упрется на своем, то грузовиком не сдвинешь...Давай двигай, Володька, вон твой кореш сидит, голову повесив, отвлеки пока парня от неминуемой порки...

Михалыч был постарше Вовкиного отца, прошел, что называется, огонь и медные трубы. Жил изначально в каком-то большом городе, воевал всю первую Чечню сразу после военного училища, был в самом конце ранен и капитаном ушел в запас. А далее, по слухам, возвратился из армии в таком подавленном настроении, что чуть ли не сразу в монастырь собирался пойти. Но потом одумался и уехал в глухое село к дальней родне, где немного потоптался, да и подался в егеря. Да, собственно, церковь в данном селении разломали еще в двадцатых годах, после чего оно и потеряло право зваться селом и стало обычной заштатной деревушкой. Жил большую часть года один в своей лесной избушке, только на зиму перебираясь в деревню к родственникам. Поначалу попытался держать марку в лесном хозяйстве, но, увидев, что семьи в деревне, хоть и не голодают (кто же на земле с руками из правильного места себя до такого доведет), но сидят в полном безденежье. Поэтому иногда подкидывал им мяса на продажу по родственникам в городе. Однако выбивать подчистую живность в округе не давал, и уж весной всех гнал из леса с оружием под угрозой его отнятия. Если, говорил, дать тебе селезней на отстрел, то ты ведь не остановишься, пока все патроны не изведешь, а я один, и за вами всеми уследить не могу. Мужики ругались, но слушались. А уж про уважение к егерю сказал случай, когда приезжие охотники, как их называли потом в деревне - "краснопиджачники", подстрелили без лицензии лося и послали Михалыча "куда Макар телят не гонял", пытаясь продолжить отстрел живности. Так он поднял всех боеспособных мужиков в округе (и никто не отказался!) и грамотно обложил стоянку охотников. Ружья те, конечно, не отдали (да и не имел Михалыч официально такого права по новым законам), и доводить пререкания с ними до крайности с порчей машин и имущества никто не стал (пулю в спину или подожженный дом от новых хозяев жизни никто получить потом не хотел). Однако лося и настрелянную дичь отняли и пообещали прострелить колеса, если тут же не уберутся. Полтора десятка человек с оружием наперевес могут кого хочешь убедить, особенно если не ведутся на крик, а попытки пойти в рукопашную пресекают выстрелами под ноги. Так что, своим Михалыч послабления давал, а чужих, приходящих без разрешения, всем миром спроваживали. Как везде, в любом замкнутом сообществе. Да еще дополнительно огородились от лихих джипперов перекопанными лесными дорогами. А с разрешением, что ж - только плати деньги и пали с удобных насестов прикормленных заранее кабанчиков. А поскольку местность стояла на отшибе, и дороги были не ахти, то подобных столкновений было мало, так что местных ресурсов более-менее хватало на всех. Прямых же конкурентов - волков, единственно опасных зверей, не считая конечно человека, водившихся в близлежащей местности, повыбили почти начисто. Остались только особи, забредавшие из заповедника. Поэтому-то, несмотря на активные Тимкины поиски, особой опасности от зверья для потерявшегося никто не видел.